– Пойдём теперь в чистое поле!

Пришли они в чистое поле; царевич натянул свой тугой лук, положил о́даль:

– Становись, матушка, рядом со мною; кто из нас виноват, того кленовая стрела убьёт.

Мать прижалась к нему близко-близко. Сорвалась стрела и попала ей прямо в сердце.

Иван-царевич поехал к своей невесте; пристигла его в пути-дороге тёмная ночь. Усмотрел он вдали огонёк, поехал в ту сторону – стоит избушка, а в избушке старуха сидит. Завёл с нею разговор о том, о сём; старуха ему и сказывает:

Есть у нас в озере страшный змей о двенадцати головах, всё людей пожирает. Нынешнюю ночь вывезут к нему на съедение самоё царевну: так вышло по жребию!

Иван-царевич не ложился спать, со полуночи пошёл на то озеро. Царевна стоит на берегу и во слезах говорит таковы речи:

– Лютый змей! Пожри меня скорее, кончи мои мучения.

Распахнулось у ней покрывало, и узнал Иван-царевич свою невесту, и она его признала.

– Ступай отсюдова, – говорит ему царевна, – не то лютый змей и тебя съест!

– Не пойду, – отвечает Иван-царевич, – мы с тобой обручились, чтобы вместе жить, вместе и помереть.

Вот лезет из озера змей о двенадцати головах:

– Эх, красная девица! Да у тебя заступа есть. Ну что ж! В моем брюхе и заступе будет место.

– Ах ты, проклятый змей! – сказал Иван-царевич. – Ты прежде пожри, тогда и хвались.

Вынул свой острый меч, раз махнул – и снял с него шесть голов; в другой махнул – и остальные сбил. Потом Иван-царевич поехал с своей невестою в её царство, обвенчались и жили долго и счастливо.

Иван-царевич и Пан Плешевич

Бывали-живали царь да царица; у царя, у царицы был один сын, Иван-царевич. Вскоре царь умер, сыну своему царство оставил. Царствовал Иван-царевич тихо и благополучно и всеми подданными был любим, ходил он с своим воинством воевать в иные земли, в дальние края, к Пану Плешевичу; рать-силу его побил, а самого в плен взял и в темницу заточил. А был Пан Плешевич куда хорош и пригож! Увидала его царица, мать Ивана-царевича, влюбилась и стала частенько навещать его в темнице. Однажды говорит ей Пан Плешевич:

– Как бы нам сына твоего, Ивана-царевича, убить? Стал бы я с тобой вместе царствовать!

Царица ему в ответ:

– Я бы очень рада была, если б ты убил его!

– Сам я убить его не смогу; а слышал я, что есть в чистом поле чудище о трёх головах. Скажись царевичу больною и вели убить чудище о трёх головах да вынуть из чудища все три сердца; я бы съел их – у меня бы силы прибыло.

На другой день царица разболелась-расхворалась, позвала к себе царевича и говорит ему таково слово:

– Чадо моё милое, Иван-царевич! Съезди в поле чистое; убей чудище о трёх головах, вынь из него три сердца и привези ко мне: скушаю – авось поправлюсь!

Иван-царевич послушался, сел на коня и поехал. В чистом поле привязал он своего доброго коня к старому дубу, сам сел под дерево и ждёт… Вдруг прилетело чудище великое, село на старый дуб – дуб зашумел и погнулся.

– Ха-ха-ха! Будет чем полакомиться: конь – на обед, молодец – на ужин!

– Эх ты, поганое чудище! Не уловивши бела лебедя, да кушаешь! – сказал Иван-царевич, натянул свой тугой лук и пустил калёну стрелу; разом сшиб чудищу все три головы, вынул три сердца, привёз домой и отдал матери.

Царица приказала их сжарить; после взяла и понесла в темницу к Пану Плешевичу. Съел он, царица и спрашивает:

– Что – будет ли у тебя силы с моего сына?

– Нет, ещё не будет! А слышал я, что есть в чистом поле чудище о шести головах; пусть царевич с ним поборется. Одно что-нибудь: или чудище его пожрёт, или он привезёт ещё шесть сердец.

Царица побежала к Ивану-царевичу:

– Чадо моё милое! Мне немного полегчило; а слышала я, что есть в чистом поле другое чудище, о шести головах; убей его и привези шесть сердец.

Иван-царевич сел на коня и поехал в чистое поле, привязал коня к старому дубу, а сам сел под дерево. Прилетело чудище о шести головах – весь дуб пошатнулся:

– Ха-ха-ха! Конь – на обед, молодец – на ужин!

– Нет, чудище поганое! Не уловивши бела лебедя, да кушаешь!

Натянул царевич свой тугой лук, пустил калёну стрелу и сбил чудищу три головы. Бросилось на него чудище поганое, и бились они долгое время; Иван-царевич осилил, срубил и достальные три головы, вынул из чудища шесть сердец, привёз и отдал матери. Она того часу приказала их сжарить; после взяла и понесла в темницу к Пану Плешевичу.

Пан Плешевич от радости на́ ноги вскочил, царице челом бил; съел шесть сердец – царица и спрашивает:

– Что – станет ли у тебя силы с моего сына?

– Нет, не станет! А слышал я, что есть в чистом поле чудище о девяти головах: коли съем ещё его сердца́ – тогда нешто будет у меня силы с ним поправиться!

Царица побежала к Ивану-царевичу:

– Чадо моё милое! Мне получше стало; а слышала я, что есть в чистом поле чудище о девяти головах; убей его и привези девять сердец.

– Ах, матушка ро́дная! Ведь я устал, пожалуй мне не состоять супротив того чудища о девяти головах!

– Дитя моё! Прошу тебя – съезди, привези.

Иван-царевич сел на коня и поехал; в чистом поле привязал коня к старому дубу, сам сел под дерево и заспал. Вдруг прилетело чудище великое, село на старый дуб – дуб до земли пошатнулся.

– Ха-ха-ха! Конь – на обед, молодец – на ужин!

Царевич проснулся:

– Нет, чудище поганое! Не уловивши бела лебедя, да кушаешь!

Натянул свой тугой лук, пустил калёну стрелу и сразу сшиб шесть голов, а с достальными долго-долго бился; срубил и те, вынул сердца́, сел на коня и поскакал домой. Мать встречает его:

– Что, Иван-царевич, привёз ли девять сердец?

– Привёз, матушка! Хоть с великим трудом, а достал.

– Ну, дитя моё, теперь отдохни!

Взяла от сына сердца́, приказала сжарить и отнесла в темницу к Пану Плешевичу. Пан Плешевич съел, царица и спрашивает:

– Что – станет ли теперь силы с моего сына?

– Станет-то станет, да всё опасно; а слышал я, что когда богатырь в баню сходит, то много у него силы убудет; пошли-ка наперёд сына в баню.

Царица побежала к Ивану-царевичу.

– Чадо моё милое! Надо тебе